Литературное наследие современности поистине неисчерпаемо. Сегодня любой желающий может найти просто невероятное количество материалов на совершенно любую тему, от риторики и биологии до астрономии и политологии, от механики и аэронавтики до педагогики и дидактики и т.д. И каждому, кто интересуется литературой вообще, следует знать, что огромнейшая часть мирового литературного наследия принадлежит авторам Древнего Рима и Древней Греции. В настоящей же статье мы похотим рассказать вам о Цицероне, прославившемся своими бесподобными речами и оставившем после себя немало уникальных работ. А почему этот человек заслуживает особого внимания, вы узнаете, прочитав представленный материал.
Марк Туллий Цицерон
Марк Туллий Цицерон был известным древнеримским политическим деятелем, оратором и философом. Несмотря на то, что родился он в обычной семье, он сумел сделать потрясающую карьеру – стал членом сената и консулом. Причиной этому во многом послужил его ораторский дар.
Цицерон получил ораторское и философское образование изначально в Риме, а после продолжал обучение на Родосе, в Малой Азии и Афинах. По мере продвижения по службе он занимал всё более высокие государственные посты. Всю свою жизнь, как и литературное творчество, Цицерон посвятил политике.
Краткий анализ
Перед прочтением данного анализа рекомендуем ознакомиться со стихотворением Цицерон.
История создания – точная дата его написание неизвестна, но предположительно это произошло в промежутке между 1829 и 1830 годом. Напечатано оно было в журнале “Десница” в 1831 году.
Тема стихотворения – европейская культура с её необычной судьбой и роль, которую играет личность в важные исторические моменты.
Композиция – трехчастная, где первая часть – это речь, произнесённая оратором времён Рима, вторая – мнение лирического героя, а третья – обобщение, которое делает автор.
Жанр – ода.
Стихотворный размер – четырёхстопный ямб с кольцевой м перекрестной рифмовкой.
Эпитеты – “римский оратор”, “гражданские бури”, “роковые минуты”, высокие зрелища”, “кровавый закат”.
Метафоры – “из чаши их бессмертье пил!”, “во всём величье видел ты закат звезды её кровавый!”, “ночь Рима”.
Сравнения – “как собеседника на пир”, “как небожитель”.
Цицерон против Верреса
Изначально в выступлениях и сочинениях Цицерона превалировали интересы всаднического сословия, к которому, собственно, он сам и принадлежал от рождения, а выступал он против римской знати. Судить об этом можно по его речам, направленным против Верреса, который был бывшим наместником Сицилии и разграблял страну. Сами жители этой провинции просили Цицерона выступать против жаждущего наживы человека. К судебному процессу Цицерон готовился самым тщательным образом, собирал огромное количество фактического материала, искал свидетелей, а затем выступал разоблачителем преступных деяний бывшего наместника.
Уже во время первой судебной сессии Цицерон произнёс две речи, которые вынудили Верреса признать себя виновным, а до второй сессии дело даже не дошло. Но обличитель не остановился, и были изданы все семь речей «Против Верреса», во всех подробностях обрисовывающие всё хищническое поведение злодея, а также произвол наместников, управлявших провинциями, и круговую поруку внутри римского нобилитета, т.е. знати.
Со временем Цицерон стал выступать на стороне сенатской партии, направляя все свои усилия на примирение враждующих сословий.
Цицерон против Катилины
Однако отдельного внимания заслуживает период, когда Цицерон был консулом – именно в это время он сумел разоблачить заговор Катилины, а также выступал против него с многочисленными речами.
Для справки отметим, что Катилина являлся членом сената, и брал своё происхождение из знатной патрицианской семьи. Свой заговор он задумал в процессе предвыборной борьбы за консульскую власть, причём борьба эта была между ним и Цицероном. Катилина смог привлечь в свои сторонники немалое количество людей из самых разных социальных слоёв, а основным его лозунгом было требование отменить старые долги.
Вся политическая кампания Катилины была неопределённой, но ставила своей главной целью захват власти. Цицерон же, являясь консулом, организовал экстренное заседание сената, куда, конечно же, входил и Катилина. На этом заседании и была им произнесена первая речь «Против Катилины».
Эта речь была крайне эффектной и успешной и соответствовала всем ораторским правилам. В довольно мрачных красках Цицерон описывал действия злоумышленников и личность Катилины. Он назвал его «врагом отечества» и добавил к этому множество нелицеприятных эпитетов. Главным требованием к Катилине было оставить Рим, с чем он и не стал медлить по окончании заседания.
В течение нескольких дальнейших дней Цицерон произнёс против врага ещё три речи перед сенатом и народом, а после все четыре речи издал. Однако успех речей, которые помогли разоблачить заговор, не позволил консулу остаться в Риме. Так, после истечения консульских полномочий, Цицерону не оставалось ничего больше, чем стать изгнанником, ведь недовольство сторонников Катилины возрастало, что грозило Цицерону казнью без суда.
Оратор
Перевод и комментарии М. Л. Гаспарова.
Примечание переводчика
Из всех произведений Цицерона его сочинения об ораторском искусстве едва ли не более всего требуют в настоящее время нового научного издания. Причина этого – в состоянии рукописного предания этой группы сочинений Цицерона. Трактаты об ораторском искусстве дошли до нас в двух рукописных изводах – «неполном» и «полном». Там, где текст этих изводов совпадает, мы можем с достаточной уверенностью полагать, что он соответствует цицероновскому оригиналу. Но там, где он не совпадает, издатели не имеют никаких объективных оснований предпочесть вариант одного извода варианту другого, и им приходится оперировать доводами «от смысла», всегда оспоримыми. К счастью, расхождения такого рода обычно касаются несущественных мелочей и подчас даже не сказываются на переводе.
Происхождение двух изводов цицероновского текста таково. С падением античной культуры три трактата Цицерона теряют популярность. Если «Риторика к Гереннию» и юношеское Цицероново сочинение «О нахождении» усиленно переписываются как учебники риторики, то «Об ораторе» и «Оратор» выживают в едва ли не единственной рукописи со многими утраченными листами, а «Брут» забывается совсем (лишь случайно уцелел недавно найденный отрывок Кремонской рукописи «Брута» IX в.). Когда минует полоса «темных веков» раннего средневековья, и уцелевшие памятники античной литературы вновь начинают переписываться по европейским монастырям, эта дефектная рукопись трактатов «Об ораторе» и «Оратор» становится источником целого семейства списков; все они имеют общую черту – пропуски (порой очень большие, по половине книги и более) на тех местах, где в архетипе были потеряны листы. Это и есть «неполный извод»; архетип его давно погиб, но текст его отчасти поддается реконструкции по старейшим и лучшим спискам – «Авраншскому», «Гарлеянскому», «Эрлангенскому» (IX–X вв.) и др.
В XIV-начале XV в. эпоха Возрождения резко оживила интерес к риторическим трактатам Цицерона. Сохранившиеся рукописи «Об ораторе» и «Оратора» переписываются все чаще, и досада на их неполноту прорывается все сильнее. Дело доходит до того, что около 1420 г. миланский профессор Гаспарино Барцицца, лучший тогдашний специалист по цицероновской риторике, взялся за рискованный труд: собрался заполнить пробелы «неполного извода» собственными дополнениями для связности. Но не успел он закончить свою работу, как совершилось чудо: в глухом итальянском городке Лоди была найдена заброшенная рукопись с полным текстом всех риторических сочинений Цицерона – «старой риторики» («Риторики к Гереннию»), «новой риторики» («О нахождении»), «Об ораторе», «Брута» (до этого вовсе неизвестного) и «Оратора». Барцицца и его ученики набрасываются на новую находку, расшифровывают с трудом ее старинный (вероятно, VIII в.) шрифт и изготавливают, наконец, удобочитаемую копию. С этой копии снимаются списки, с них новые списки, и в своей совокупности они составляют «полный извод» цицероновского текста; во главе его стоят рукописи «Флорентийская Мальябекки», ватиканская «Оттобонианская» (единственная, включающая все три трактата подряд) и «Палатинская» – все три относятся к 1422–1425 гг. А между тем происходит непоправимое: архетип этого извода, Лодийская рукопись, оказывается заброшенной, никому не хочется биться над ее трудным текстом, ее отсылают за ненадобностью обратно в Лоди, и там она пропадает без вести: начиная с 1428 г. о ее судьбе ничего не известно. Европейские филологи не перестают оплакивать эту потерю до наших дней.
Рукописи множились, наряду со списками «неполного» и «полного» изводов появлялись списки смешанные, вносившие в один извод поправки по другому. С изобретением книгопечатания рукописи сменяются печатными изданиями: около 1465 г. в Субиако выходит первое печатное издание трактата «Об ораторе», в 1469 г. в Риме выходит первое печатное издание всех трех трактатов вместе. В течение нескольких столетий основой для этих изданий брались рукописи «полного извода» как наиболее связные и удобные. Лишь в 1830-х годах швейцарский филолог Я. Орелли, работая над переизданием всех сочинений Цицерона, обратил внимание на то, что старые рукописи «неполного извода» часто дают более приемлемые чтения, чем рукописи «полного извода». С этих пор начинается постепенная реабилитация рукописей «неполного извода» во главе с Авраншской; постепенно устанавливается общепринятое чтение там, где текст двух изводов дает расхождения; но значительная часть разночтений до сих пор остается спорной.
Во всех научных изданиях сочинений Цицерона для облегчения ссылок принята двойная система сквозной рубрикации текста: по главам и по параграфам. В нашем издании номера глав отмечены полужирными числами внутри текста, номера параграфов – светлыми числами на полях. (В электронной публикации номера параграфов обозначены числами в круглых скобках внутри текста. – Прим. О. Любимовой.)
В ссылках на трактат «Об ораторе» дается римская цифра, обозначающая книгу, и номер параграфа; в ссылках на «Брута» – буква Б и номер параграфа; в ссылках на «Оратора» – буква О и номер параграфа. Подзаголовки, напечатанные полужирным шрифтом в начале абзацев, Цицерону не принадлежат и введены в наше издание только для облегчения ориентировки читателя в сложном цицероновском тексте.
В нижеследующих комментариях числа в начале каждого примечания указывают номер параграфа, к которому относится примечание.
Посвящение
(1) Что труднее и тяжелее: ответить отказом на твои частые просьбы все об одном и том же или выполнить то, чего ты просишь? – Вот о чем размышлял я, мой Брут, долго и много. Мне казалось поистине жестоким отказать тебе, кого я так сильно люблю и чью ответную любовь я чувствую, в твоей справедливой просьбе и достойном желании; но и посягать на такой предмет, с которым силы не могут совладать и которого даже мысль не может обнять, также, полагал я, не подобает тому, кто опасается суда людей разумных и сведущих.
(2) Ибо что может быть тяжелее, чем решить, каков лучший образ и как бы лучший облик речи,[1] когда славные ораторы так не похожи друг на друга? Уступая твоим частым просьбам, я приступаю к этому не столько в надежде на успех, сколько из желания предпринять попытку: потому что я предпочитаю, последовав твоей воле, обнаружить перед тобой недостаток разумения, нежели в противном случае – недостаток доброты.
Трудности темы
(3) Итак, ты все чаще меня спрашиваешь, какой род красноречия нравится мне больше всех и каким я представляю себе то красноречие, к которому ничего уже нельзя прибавить, которое я считаю высшим и совершеннейшим? Но тут я боюсь, что если я выполню то, чего ты хочешь, и обрисую такого оратора, какого ты ищешь, этим я ослаблю усилие многих, кто в бессилии отчаянья откажется посягать на то, чего не надеется достигнуть.
(4) Но по справедливости, на все должны посягать все те, в ком есть желание прийти к цели великой и достойной великих усилий. А у кого не хватит природных данных или[2] силы выдающегося дарования или кто будет недостаточно просвещен изучением великих наук, пусть и он идет по тому пути, по какому сможет, ибо если стремиться стать первым, то не позорно быть и вторым и третьим.
Ведь и среди поэтов есть место не одному Гомеру, если говорить о греках, и не одному Архилоху, или Софоклу, или Пиндару, но и вторым после них, и даже тем, кто ниже вторых.
(5) Так же и в философии величие Платона[3] не помешало писать Аристотелю, и сам Аристотель своими поистине дивными знаниями и плодовитостью не угасил усердия остальных.
И не только эти блистательные мужи не были отвращены от своих высших исканий, но даже и мастера не оставили своих искусств оттого, что они не в состоянии подражать красоте Ялиса, которого мы видели на Родосе, или Венеры Косской; ни изваяние Юпитера Олимпийского, ни статуя Дорифора не отпугнули остальных скульпторов, и они по-прежнему отлично знали, что им делать и куда идти; а было их так много, и каждый в своем роде стяжал такую славу, что, восхищаясь высшим, мы не можем не ценить и второстепенное.
(6) Также и среди ораторов – по крайней мере, греческих, – есть один, который дивно высится над всеми; тем не менее, и рядом с Демосфеном было много великих и славных ораторов; были они и до него, да и после него не исчезли. Поэтому тем, кто посвятил себя изучению красноречия, незачем терять надежду или ослаблять усердие: даже в достижимости совершенства не следует отчаиваться, а в высоких предметах прекрасно и то, что лишь приближается к совершенству.
Идеальный характер рисуемого образа оратора
(7) Впрочем, создавая образ совершенного оратора, я обрисую его таким, каким, быть может, никто и не был. Ведь я не доискиваюсь, кто это был, а исследую, каково должно быть то непревзойденное совершенство, которое редко или даже никогда не встречалось мне в речи выдержанным с начала до конца, но то и дело просвечивало то тут, то там, у иных чаще, у иных, быть может, реже, но везде одно и то же.
(8) Однако я утверждаю, что и ни в каком другом роде нет ничего столь прекрасного, что не уступало бы той высшей красоте, подобием которой является всякая иная, как слепок[4] является подобием лица. Ее невозможно уловить зрением, слухом или иным чувством, и мы постигаем ее лишь размышлением и разумом. Так, мы можем представить себе изваяния прекраснее Фидиевых, хотя не видели в этом роде ничего совершеннее, и картины прекраснее тех, какие я называл.
(9) Так и сам художник[5], изображая Юпитера или Минерву, не видел никого, чей облик он мог бы воспроизвести, но в уме у него обретался некий высший образ красоты, и, созерцая его неотрывно, он устремлял искусство рук своих по его подобию.
И вот, так же как в скульптуре и живописи есть нечто превосходное и совершенное, мыслимому образу которого подражает то, что предстает нашим очам, так и образ совершенного красноречия мы постигаем душой, а его отображение ловим слухом.
(10) Платон, этот достойнейший основоположник и наставник в искусстве речи, как и в искусстве мысли, называет такие образы предметов идеями и говорит, что они не возникают, но вечно существуют в мысли и разуме[6], между тем как все остальное рождается, гибнет, течет, исчезает и не удерживается сколько-нибудь долго в одном и том же состоянии. Поэтому, о чем бы мы ни рассуждали разумно и последовательно, мы должны возвести свой предмет к его предельному образу и облику.
Оратор должен обладать философским образованием
(11) Но я вижу, что это мое вступление исходит не из рассуждений об ораторском искусстве, но почерпнуто из самых недр философии, да к тому же древней и несколько темной. Это вызовет, быть может, порицание и во всяком случае – удивление[7]. Читатели будут или удивляться, какое отношение имеет все это к нашему предмету (но когда они разберутся в самом предмете, то убедятся, что недаром я начал речь издалека), или порицать, что мы ищем нехоженых путей и покидаем торные.
(12) Я и сам понимаю, как часто кажется, что я говорю нечто новое, когда я лишь повторяю весьма старое, но многим незнакомое; и все же я заявляю, что меня сделали оратором – если я действительно оратор, хотя бы в малой степени, – не риторские школы, но просторы Академии[8]. Вот истинное поприще для многообразных и различных речей: недаром первый след на нем проложил Платон. Как он, так и другие философы в своих рассуждениях бранят оратора и в то же время приносят ему великую пользу. Ведь от них исходит, можно сказать, все обилие сырого материала для красноречия; но этот материал недостаточно обработан для процессов на форуме, так как философы, по их обычному выражению, предоставляют это более грубым музам[9].
(13) Такое презрение и пренебрежение философов к судебному красноречию лишило его многих важных средств; зато, блистая украшениями слов и фраз, оно имело успех у народа и не боялось сурового суда немногих. Вот как оказалось, что людям ученым недостает красноречия, доступного народу, а людям красноречивым – высокой науки.
(14) Так заявим же с самого начала то, что станет понятнее потом: без философии не может явиться такой оратор, какого мы ищем; правда, не все в ней заключено, однако польза от нее не меньше, чем польза актеру от палестры (ведь и малое нередко можно отлично сравнить с великим). Действительно, о важнейших и разнообразнейших предметах никто не может говорить подробно и пространно, не зная философии.
(15) Так, и в «Федре» Платона Сократ говорит, что даже Перикл превосходил остальных ораторов оттого, что учителем его был физик Анаксагор: от него-то, по мнению Сократа, и усвоил он много прекрасного и славного, в том числе – обилие и богатство речи и умение известными средствами слога возбуждать любые душевные движения, а это главное в красноречии. То же самое надо сказать и о Демосфене, из писем которого можно понять, каким усердным был он слушателем Платона[10].
(16) Далее, без философского образования мы не можем ни различить род и вид какого бы то ни было предмета, ни раскрыть его в определении, ни разделить на части, ни отличить в нем истинное от ложного, ни вывести следствия, ни заметить противоречия, ни разъяснить двусмысленное. А что сказать о природе вещей, познание которой доставляет столь обильный материал для оратора? И можно ли что-нибудь сказать или понять относительно жизни, обязанностей, добродетели, нравов, не изучив эти предметы сами по себе?[11]
(17) Все эти столь важные мысли должны обрести несчетные украшения: этому одному и учили в наше время те, кого считали учителями красноречия. Оттого никто и не обладает истинным и совершенным красноречием, что наука о вещах существует сама по себе, наука о речах – сама по себе, и люди у одних наставников учатся мыслить, у других говорить.
(18) Так и Марк Антоний, которого поколение наших отцов признавало едва ли не первым в красноречии, муж от природы проницательный и здравомыслящий, в единственной оставленной им книге[12] заявляет, что видывал много людей речистых, но ни одного красноречивого. Из этого видно, что у него в душе обретался некий образ красноречия, который он постигал воображением, но в действительности не видел. Итак, даже этот человек самого тонкого ума, требуя многого от себя и от других, не видел решительно никого, кто по праву мог бы называться красноречивым;
(19) и раз уж он не считал красноречивым ни себя, ни Красса, то, конечно, он заключал в душе такой образец красноречия, который решительно обнимал все, и поэтому не мог подойти к тем, кому чего-то (а иной раз и очень многого) недоставало.
Цицерон против Марка Антония
Против убившего Цезаря Марка Антония Цицерон создал целых четырнадцать речей. Эти речи назывались «Филиппиками», т.к. были очень схожи с речами Демосфена, выступавшего против македонского тирана – царя Филиппа.
В речах «Против Марка Антония» Цицерон призывал сенат к тому, чтобы отстаивать свободу республики против наследника Цезаря. Но позже Марк Антоний и его сторонники создали второй триумвират, а сенат стал просто неспособен сопротивляться, по причине чего Цицерон был включён список людей, находящихся вне закона, а позже – убит. Но слава о Цицероне не только не канула в Лету, но и смогла преодолеть века.
Жанр
В данном произведении явно прослеживается жанровое многообразие. Выражается оно в том, что первые две части имеют особенности оды и элегии.
Если в первой части Тютчев воссоздает атмосферу римской поэзии, придавая ей одически ноты, то вторая, где говорится об избранности человека, имеет черты классической элегии.
Поэт умело передаёт как позицию участника событий, так и позицию зрителя, сплетая их воедино.
Всё это воплощено с помощью любимого Тютчевым четырёхстопного ямба, причём части стихотворения он выделяет не только композиционно, но и с помощью рифмовки: в первых двух он использует кольцевую рифму, а в словах автора – перекрестную.
Особенности речей Цицерона
Речи Цицерона всегда были преисполнены самым разноплановым содержанием и отличались первоклассным мастерством. Как его политические, так и судебные речи взывали к высоким моральным принципам и осуждали жестокость, невежество и корыстолюбие.
Особым образом Цицерон формулировал и задачи, которые должно выполнять оратору. Он говорил, что красноречивым можно считать такого оратора, речи которого и в совете и на суде будут убедительными, услаждающими и увлекательными. Первое является следствием необходимости, второе требуется для удовольствия, а третье есть путь к победе, т.к. обладает большим количеством средств, необходимых для успеха в деле. А в зависимости от количества задач, которые ставит перед собой оратор, можно назвать столько же и типов красноречия – оно может быть точным – для убеждения, умеренным – для услаждения, мощным – для увлечения. Самым же ответственным моментом оратор считал сам процесс произнесения речи перед публикой.
Что касается языка речей и сочинений Цицерона, то они является чем-то средним между базовыми риторическими направлениями – аттикизмом, который представляет собой простой сухой стиль, и азианизмом, представляющим собой стиль пышный и красочный.
По мере времени Цицерон всё больше тяготел к умеренному и строгому роду красноречия. Огромное значение им уделялось речевому ритму, благозвучности концовок и чередованию долгих и кратких слогов. Умело соответствуя всему этому, Цицерон смог стать самым выдающимся мастером политических речей в Риме.
Цицерон мастерски владел художественными средствами оратора, которые способны усилить патетику в речи. Среди таковых можно выделить восклицания, риторические вопросы, обращения к богам, фиктивные речи, которые как бы исходят от персонажей аллегорий, метафоры и т.д. А произведения Цицерона всегда на высшем уровне обработаны стилистически.
Именно по этим причинам Марку Туллию Цицерону приписывают основной вклад в становление нормализованного латинского языка и римской классической прозы.
История создания
Историки литературы пришли к выводу, что стихотворение “Цицерон” стало реакцией Тютчева на важное историческое событие – Июльскую революцию во Франции. Если это так, то оно было написано в 1830 году, когда она и произошла. Однако есть версия, что поэт написал его раньше – в 1829 году.
В любом случае достоверно известна дата его первого выхода в печать – это произошло в 1831 году, когда оно было опубликовано в журнале “Десница”. Что касается “Современника”, то в нём “Цицерон” вышел только пять лет спустя – в 1836 году.
Литературное наследие и значение Цицерона
Цицерон, как мы только что упомянули, считается основоположником римской классической прозы. Язык его речей, писем и трактатов является нормой классического латинского языка. Стилистику его прозаических трудов по достоинству оценили критики Античности, а сами работы стали образцовыми.
Письма, написанные Цицероном, явились основой европейской эпистолярной культуры, а речи, главным образом, катилинарии (речи «Против Катилины») относятся к числу наиболее выдающихся примеров жанра.
Гуманистическая проза также в процессе своего формирования взяла за основу язык Цицерона. Даже в XVIII столетии видные французские политики-революционеры брали за основу своего красноречия правила и приёмы Цицерона.
Трактаты Цицерона по философии можно назвать уникальным по охвату изложением всей философии его эпохи, и сегодня из них черпаются данные о многих сторонах жизни Рима в I столетии до нашей эры.
После себя Цицерон смог оставить объёмное литературное наследие, большую часть которого можно найти и в наши дни. Сюда относятся его литературные сочинения: более восьмисот писем, несколько трактатов и 58 речей.
Советуем также прочитать:
- Сторителлинг
- Комплекс Аристотеля
- Подготовка и произнесение речи
- Упражнения для развития памяти у дошкольников
- Уроки мудрости от Цицерона
- За и против списков «за и против»
- Приемы для успешного выступления: подборка полезных материалов
- Развитие культуры речи
- Мнемотехника: как запоминать людей и все, что с ними связано?
- Риторическая концепция Аристотеля
- Как покорить сердца аудитории: шпаргалка для успешного публичного выступления
Ключевые слова:1Сторителлинг
